Весь мир на блюдечке сметаны - Страница 96

В Чистом Квартале заблудиться было невозможно. На каждом здании (либо на окружавшей его стене, если таковая была) непременно висела изрядных размеров табличка (кажется, из серебра), на которой было выгравировано имя владельца, титул и род. Было это весьма кстати, потому что обитатели квартала, к которым Хреногор пытался обратиться, в беду вступать наотрез не желали, лишь презительно фыркали и гордо прятались за спину охраны.

Дом барона Крея ничем не выделялся из ряда ему подобных. Разве что, строительными помостами на четвертом этаже, где, словно муравьи, копошились строители. Барон явно решил использовать часть нежданно свалившихся денег на улучшение своего и без того изрядного жилища. В Топорянске, скажем, лишь князь да первые ближники могли похвастать лучшим.

Каменная стена опоясывала дом, дубовые ворота нараспашку, а вот вторые, ажурные металлические, были заперты. И возле них красовались два стражника в новеньких, с иголочки, мундирах. К ним-то Хреногор и направился, предчувствуя новые препятствия.

К его удивлению, вопрос решился достаточно просто. Один изи страшей дунул в дудук, вызывая старшего. Тот появился почти сразу — не иначе, бежал, хотя вид имел солидный и походку — степенную.

Старший предложил богатырю оставить оружие в караулке, и тот, будучи сам по себе оружием, легко согласился. За воротами оказался не то, чтобы парк — просто кусок настоящего леса, буйного и неухоженного. Хреногор хмыкнул, спокойно перенес неодобрительный взгляд стража. Служба у собачек такая, гавкать да зубы показывать.

Охранник довел его до самого дома, так и не задав ни единого вопроса. Ударил в большой бронзовый гонг, висевший у входной двери. Сразу же кто-то завозился, отпирая засовы, заработали тайные механизмы, открывая тяжелую створку.

Привратник (а возможно, домашний мажор, иные знатные дядьки таковых содержали), принявший у стража богатыря, тоже ни любопытством, ни разговорчивостью не отличался. Либо даны ему были соответствующие указания, либо был специальный человек, именно такими гостями занимающийся.

— Прошу проследовать за мной, — только и сказал, даже «уважаемый дядька» не добавил.

Впрочем, богатырь и не настаивал, покорно пошел следом за ним куда-то в глубины дома.

И вот тут случилась накладка, которую ни хозяин дома, ни его домашний мажор. Очевидно, предположить не могли. Хреногор услышал такой знакомый, родной голос. От его волшебного звука радостно затрепетало сердце и сполз по стене не успевший убраться с дороги домашний мажор.

Сбив кого-то с ног и вынеся не то две, не то три двери, богатырь, будто лось в весенний гон ворвался в обширную залу.

И замер — перед ним, прекрасная и желанная, стояла она. Забава.

Глава 22

В море-окияне, на острове Буяне, в краю далеком, на дубу высоком, прям под самой небеси золотой ларец висит. В ларце том заяц, в зайце утка, в утке яйцо, в яйце Смерть Кощеева…

Если бы мою лень можно было убить так же просто!

С Хреногором, по словам трактирщика, разминулся всего на несколько стуков, можно было и догнать — не пошел, хотя стоило бы. Но больно уж хотелось протянуть ноги, прилечь на чистое, свежепостеленное белье, сладко потянуться и снять, наконец, опостылившие сапоги. А потом — спать до самого полудня, и чтоб никто не мешал. Даже если за мной придут все Светлые, Темные и нигроманты в придачу, это моих планов не изменит. Говорю же, Кощея убить проще. Вот отдохну, тогда и богатыря найду, и от чарунов сбегу, и врагов вобью по самые-самые, чтобы мало не показалось. А сейчас — спать. Я и так герой, раз свое полуживое тело сюда дотащил.

Сон свалил с одного удара, я едва успел закрыть глаза.

— Значит, ведун помог тебе справиться с нигромантом? — Леди Иллиара, против ожидания, не стала устраивать разнос, дядька Рагунс опасался совершенно напрасно. Зато устроила такой допрос, что пытливцы Темных Лордов, прознай об этом, дружно повесились бы в своих сырых мрачных подземельях. Напрасно было даже пытаться что-либо от нее утаить, и дядька Рагунс поступил весьма мудро, рассказав ей все. А ведь сперва собирался ведуна вообще не упоминать, ведь по сути, отпустил его, несмотря на приказ. Но под внимательным взгядом Светлой ни соврать, ни утаить что-либо не смог.

— Да, Леди, — почтительно ответил Рагунс. — Он мне жизнь спас.

— И ты его за это отпустил, — констатировала Иллиара.

— Я готов понести любое наказание, — выдохнул молодой чарун.

— Наказание? За что? — удивилась Леди. — За то, что не смог отплатить за добро злом? Так и должно быть, ты же не Темный.

— Но дело Света…

— Видишь ли, — мягко перебила его колшебница. — Дело Света, это, разумеется, великая мечта, за которую мы готовы отдать свои жизни, но Свет в себе самом куда важнее, понимаешь?

Дядька Рагунс ошеломленно молчал. Он понимал, надо срочно что-то ответить, радость Иллиара ждет, но ни одна стрелой свистящая в голове мысль не казалась ему достаточно весомой, чтобы ее озвучить.

— Не понимаешь, — вздохнула Светлая. — Не беда, поймешь позже.

И замолчала, задумчиво улыбаясь Превеликий знает чему.

— Не может так быть, — отважился, наконец, дядька Рагунс. — Чтобы один человек…

— Не так! — живо воскликнула Леди. — Ты бы хоть осмысливал то, чему тебя учили! Две Основы, четыре Стихии… Свет в тебе важнее, ибо он Первооснова и есть! Не будет его — рухнет все построенное нами! А то и вовсе в Тьму обратится!

Молодой чарун возразить не посмел. Иллиаре виднее, на то она и Леди. Он же обдумает все, что она сказала, и однажды поймет ускользающий сейчас тайный смысл. По-настоящему важно, что он снова Светлый. И наказывать не стали, хоть и было за что.